«Черная смерть». К загадкам пандемии чумы 1346—1351гг.
Эта чудовищная эпидемическая катастрофа средины XIV столетия вошла в историю человеческой цивилизации, как пример совершенно невообразимого для человека разгула смерти, всеобщего ужаса и сумасшествия. Страх перед чумой, оставшийся в памяти людей, сопровождал европейцев все последующие годы и до сегодняшнего дня он не позволяет приблизиться к пониманию причин этой трагедии.
Как это было
Летом 1346 г. в Европу стали поступать настораживающие слухи с Востока. Купцы, ведшие дела с караванщиками, привозившими пряности и чай из Индии и Китая, рассказывали ужасные истории, в которые по началу никто не верил. Якобы «на востоке, рядом с Большой Индией, огонь и вонючий дым спалили все города», или о том как «между Китаем и Персией пошел сильный дождь из огня, падавший хлопьями, подобно снегу, и сжигавший горы и долины со всеми жителями», и сопровождаемый зловещим черным облаком, которое «кто бы ни увидел, тот умирал в течение половины дня». Но потом появились и очевидцы какого-то мора, бежавшие из Скифии. Они свидетельствовали, что там началась «казнь от Бога», и поразила она генуэзцев в колониях на берегах Черного и Азовского морей, что люди умирают в три дня, покрываясь мучительными язвами и пятнами, и немедленно чернеют после смерти. Однако зима прошла спокойно, и о плохом старались не думать. Весной 1347 г. ситуация изменилась и уже никогда не возвращалась в прежнее состояние.
Страшная болезнь, оставлявшая после себя трупы, черные как уголь, появилась сначала в «стране гиперборейских скифов» (Таврический полуостров) и распространилась по побережью Понта, затем она проникла во Фракию, Македонию, Грецию, Италию, острова Средиземного моря, Египет, Ливию, Иудею, Сирию. Произошла столь массовая гибель людей, что, как заметил тогда Боккаччо (1351), умерший от чумы человек «вызывал столько же участия, сколько издохшая коза»
1 ноября 1347 г. черная смерть появилась в Марселе, к январю 1348 г. волна эпидемии докатилась до Авиньона, и затем чума стремительно распространилась по всей Франции. Папа Климент VI, приказав, анатомировать трупы, чтобы найти причину болезни, бежал в свое имение рядом с Валенсией, где закрылся в одиночестве в комнате, постоянно жег огонь, чтобы выкурить инфекцию, и никого к себе не допускал. В Авиньоне смертность была так велика, что не было никакой возможности хоронить покойников. Тогда Папа освятил реку и торжественно благословил бросать в нее тела умерших от чумы людей.
К началу 1348 г. черная смерть распространилась по всей Испании. К концу января чума свирепствовала во всех крупных портах южной Европы, включая Венецию, Геную, Марсель и Барселону. В Средиземном море находили корабли, полные трупов, дрейфовавшие по воле ветров и течений. Один за другим, несмотря на отчаянные попытки изолировать себя от внешнего мира, итальянские города «падали» перед эпидемией. Весной, превратив Венецию и Геную в мертвые города, чума достигла Флоренции.
Чума «перешагнула» через Альпы, в Баварию. В Испании она настигла королеву Арагона и короля Кастилии. Первую половину 1348 г. черная смерть подбиралась к Англии. Весной она прошла по Гаскони, где погубила младшую дочь короля — принцессу Жанну, которая направлялась в Испанию для сочетания браком с наследником кастильского трона. Вскоре после этого чума вспыхнула в Париже, где умерло огромное количество человек, включая королев Франции и Наварры. В июле эпидемия охватила северное побережье Франции. В Нормандии, по свидетельству современника, «было такое критическое положение, что нельзя было никого найти, чтобы тащить трупы в могилы. Люди уверовали в то, что наступил конец света и этот мир прекращает свое существование.
В начале августа 1348 г. «бич господний» обрушился на Англию.
В течение той осени чума поражала одно южное графство за другим. Дорсет и прилегающие графства почти вымерли; Пул был настолько пустынен, что смог возродиться только через столетие. Духовенство и миряне Девоншира и Корнуолла «ложились, подобно колосьям под серпом жнеца». Шотландия держалась до конца года. Шотландцы приписывали несчастья соседей их слабости, грозя «грязной смертью Англии». Но когда они собрались в Селкиркском лесу, чтобы разорить пограничные английские земли, «их радость превратилась в плач, когда карающий меч Господень... обрушился на них яростно и неожиданно, поражая их не менее чем англичан гнойниками и прыщами», записал английский летописец. В следующем году наступила очередь Уэльских гор и долин, затем чума достигла Ирландии, поразив огромное количество англичан, проживавших там. Она едва затронула самих ирландцев, которые проживали в горах и горных территориях, но и их она безжалостно и неожиданно «уничтожила повсюду самым жестоким образом» в 1357 г.
Осенью 1348 г. чума смертельным катком прошлась по Норвегии, Шлезвиг-Голштинии, Ютландии и Далмации. В 1349 г. она захватила Германию, а в 1350—1351 гг. Польшу. На территории средневековой Руси чума появилась в начале 1352 г., «двигаясь» с северо-запада на юг. Количество умерших было так велико, что их не успевали хоронить, хотя в один гроб клали по 3—5 трупов. Богатые раздавали свое имущество, даже детей, и спасались в монастырях. К концу года чума прекратилась, уничтожив своим первым натиском до 1/3 населения Европы.
Почему все это произошло?
Объяснение происхождения «черной смерти» уже давно есть, простое и убедительное. Оказывается, в 1348 г., татарский хан Джаныбек, осадивший генуэзскую крепость Кафу (современная Феодосия), с помощью катапульт забрасывал туда трупы людей, умерших от чумы. Когда среди генуэзцев началась чума, то они покинули город на судах, и разнесли легочную чуму по Европе. «Родные, друзья и соседи поспешили к нам, но мы принесли с собой убийственные стрелы, при каждом слове распространяли мы своим дыханием смертельный яд», — записал очевидец этих событий, нотариус де-Мюсси. Его версия, высказанная в те годы, когда считалась, что болезни передаются загнившим воздухом (миазмами), удачно сочетается с современными представлениями о контагиозности (заразности) больных с легочной чумой. Однако все оказалось гораздо сложнее.
Прежде всего, с версией де Мюсси не согласуется клиника самой чумы. Из его же описания следует, что болезнь в Кафе протекала в бубонной форме, т.е. люди заражались чумой в результате укуса инфицированных ее возбудителем (Y.pestis) блох, а те, в свою очередь, заражались от больных чумой крыс. Легочная форма болезни появлялась лишь как осложнение бубонной. Во многих итальянских городах легочной чумы вообще не было, а десятки тысяч людей погибли от бубонной чумы. И тут начинаются новые загадки. Еще с начала ХХ столетия известно, что бубонная чума не «выходит» из своих природных очагов. Тогда получается, что в средине XIV столетия, огромные и населенные территории Европы были природными очагами чумы? Этот вопрос уже задавался отдельными учеными. Но вот только им не удалось найти ответ на него в рамках господствующего и по сей день учения о природной очаговости чумы. Его фундаментом стало положение о первичности животных (различные виды грызунов), как резервуара возбудителя чумы. Но диких грызунов, известных в таком качестве, ареалы которых бы еще и простирались столь далеко на север, установить не удалось. Не дает это учение ответа ни на один из следующих вопросов. Почему пандемия «черной смерти» поразила Европу в той же последовательности и по тем же территориям, и за то же время, что и первая пандемия — чума Юстиниана (531—589)? Каким образом ее очаги разгораются синхронно на весьма протяженных территориях Европы, например эпидемии чумы в Москве и Лондоне в средине XVII столетия? Почему, если заштриховать на карте все территории, на которых свирепствовала чума в XIV—XVIII, столетия, они занимают, в основном, равнины, долины рек и морские побережья?
И, наконец, существует еще одна закономерность, не имеющая никакого отношения к учению о природной очаговости чумы, но которую из истории эпидемий уже не выкинешь. Обе пандемии чумы начинаются на фоне свирепствующей уже несколько столетий проказы, и постоянно растущего количества заболевших натуральной оспой. Невольно складывается впечатление, что чума как бы завершает какой-то многовековой пандемический цикл, в котором последовательно участвуют малоконтагиозные возбудители медленных инфекций и высококонтагиозный вирус натуральной оспы.
Реликтовый очаг чумы
Здесь я прошу Вашего разрешения сначала дать его определение, а уже потом его объяснить.
Реликтовый очаг чумы — территория, неопределенно долго включающая природный очаг чумы, о существовании на которой в прошлом вспышек чумы среди людей известно из исторических источников. Что говорит в пользу их существования?
Прежде всего, строение генома возбудителя чумы. В отличие от своего эволюционного предшественника, возбудителя псевдотуберкулеза, геном возбудителя чумы дегенеративен. Много генов, кодирующих факторы вирулентности, у него выключены, а вот у маловирулентного псевдотуберкулезного микроба, они присутствуют. Но утрата генов у паразитов происходит вследствие их большей специализации к организму хозяина. Это явление называется дегенеративной эволюцией и имеет характер общебиологического закона. Например, у ленточных червей при специализации к человеку до предела упрощаются нервная и пищеварительная системы. В отличие от ортопоксвирусов, имеющих широкий круг хозяев среди грызунов, упрощен геном и у высокоспециализированного к человеку возбудителя натуральной оспы.
Недавно был установлен предполагаемый хозяин Y.pestis, это одноклеточные почвенные животные — амебы. Наличие паразитирующих в них чумных бацилл доказано с помощью методов молекулярной диагностики. Обычно такие бактерии не удается размножать на искусственных питательных средах. Это состояние называют некультивируемостью бактерий. Следовательно, для описания эпидемических процессов вне учения о природной очаговости чумы, оставляющего основную роль в поддержании Y.pestis в природе за грызунами, необходимо предложить другие определения ее природного резервуара и природного очага.
Природный резервуар возбудителя чумы — совокупность одноклеточных организмов — биологических хозяев Y.pestis, без которых ее существование в природе, как биологического вида, невозможно.
Природный очаг чумы — географический ландшафт, в почве которого методами молекулярной диагностики доказано присутствие возбудителя чумы в некультивируемом состоянии (холодный очаг), и/или на его территории фиксируются эпизоотии и эпидемии чумы (пульсирующий или активизировавшийся очаг).
Проникновение возбудителя чумы в популяции грызунов и человека, — катастрофическая случайность. Вследствие глобального разрушения экосистем, вмещающих чумной микроб, происходит «выход» Y. pestis за пределы ее биологических хозяев в почву, откуда она проникает в сосудистые растения, либо другие объекты, способствующие инфицированию грызунов и их эктопаразитов. В результате этого процесса Y. pestis «отрывается» от своего природного резервуара и при наличии благоприятных условий (особенности биологии грызунов и их паразитов, увеличение их численности, восприимчивости и др.) формирует вторичные резервуары, также представляющие собой экосистемы, однако менее устойчивые, чем те, которые образуются простейшими. Во вторичных резервуарах Y. pestis может сохраняться десятилетиями, вызывая отдельные эпизоотии и вспышки чумы среди людей в регионах, ранее считавшиеся от нее свободными. Но вследствие малой устойчивости, новые (вторичные) экосистемы, вмещающие Y. pestis, разрушаются, и вспышки чумы прекращаются. При продолжающемся дестабилизирующем воздействии извне на экосистемы «простейшие—Y.pestis», промежутки времени между такими циклами сокращаются, интенсивность образования вторичных экосистем, вмещающих чумной микроб, скачкообразно возрастает — вспышки чумы среди людей приобретают катастрофический характер (они воспринимаются людьми, как пандемия чумы) и продолжаются либо до полного разрушения хотя бы одной из экосистем, либо до прекращения на них дестабилизирующего воздействия (период «упадка чумы» — современное состояние с заболеваемостью чумой в мире). После разрушения вторичных экосистем, вмещающих Y.pestis, остаются огромные территории — реликтовые очаги, в которых Y. pestis продолжает поддерживаться в некультивируемом состоянии, как истинный паразит одноклеточных организмов.
Попав организм человека или грызуна, Y.pestis использует те же механизмы специализации, которые позволяют ей поддерживаться среди почвенных одноклеточных организмов, эволюционных предшественников фагоцитов. Так как жизнь или смерть случайно инфицированного теплокровного организма ничего не значит для поддержания такого паразита в природе, то его вирулентность не лимитируется необходимостью сохранения жизни своим жертвам.
Синхронность масштабного появления чумы и проказы, объясняется тем, что возбудители этих болезней поддерживаются в сходных экосистемах. Та же последовательность событий, которая приводит к колебательным процессам в экосистемах лепрозного микроба, оказывает аналогичное действие и на экосистему «простейшие—Y.pestis».
Анализ клинических описаний, проведенных нами по историческим источникам, позволяет утверждать, что «черная смерть» — это патологический синдром, возникающий во время вспышек бубонной чумы у людей с определенными генотипами. Он характеризуется развитием вторичной чумной пневмонии, геморрагическим проявлениями, симптомами шока и обширными кожными поражениями (карбункулы, петехии). Вспышки легочной чумы в Европе прекратились уже вначале XV столетия, к началу XIX значительно уменьшились кожные проявления чумы. Можно также предположить, что эпидемическая выраженность «черной смерти» зависит от количества людей, носителей определенных аллелей генов, проживающих на территориях пульсирующих очагов чумы. Существуют также и неизученные факторы, делающие «востребованными» возбудителей контагиозных инфекций отдельными человеческими популяциями.
Закончилась ли Вторая пандемия чумы?
Анализ хронологии вспышек чумы, привел нас к пониманию условности выделения третьей пандемии из второй, по крайней мере, если использовать общепринятые временные критерии. И вот почему. Если считать третью пандемию явлением хронологически самостоятельным, то тогда между ней и второй пандемией чумы должен быть временной промежуток, который можно охарактеризовать как прекращение чумы. Новая пандемия по масштабу охваченных ею территорий, должна, по крайней мере, превышать масштабы активизации очагов чумы последнего всплеска их активности в прошлую пандемию. Такую границу можно провести между первой и второй пандемиями, но вот с третьей, начало которой относят на 1894 г., это сделать невозможно.
Сопоставление же территориальных масштабов так называемой «третьей пандемии» с предыдущими пиками активности чумы «второй пандемии», показывает, что она значительно уступает по этому показателю последнему, четвертому ее пику. Всего же таких периодов после окончания «черной смерти» и последовавших за ней пульсаций очагов чумы в более северных широтах (первый пик — 1346—1382 гг.), можно насчитать еще не менее трех: 1440—1530 гг. (второй); 1545—1683 гг. (третий — по площади охваченных чумой территорий его можно прировнять к «черной смерти»); 1710—1840 гг. (четвертый — чума уже за пределами западной и центральной Европы). С потеплением климата, начавшегося в средине XVII столетия, постепенно происходит отступление чумы в направлении с севера и запада на юго–восток. Учитывая также и искусственность даты начала «третьей пандемии», правильнее будет считать ее не самостоятельным явлением, а пятым, самым «низким» пиком второй пандемии чумы.
